Неточные совпадения
— Что такое? что? кого? — Доверенность? кому? что? — Опровергают? — Не доверенность. — Флерова не допускают. — Что же, что под
судом? — Этак никого не допустят. Это подло. — Закон! — слышал Левин с разных сторон и вместе со всеми, торопившимися куда-то и боявшимися что-то пропустить, направился в большую
залу и, теснимый дворянами, приблизился к губернскому столу, у которого что-то горячо спорили губернский предводитель, Свияжский и другие коноводы.
В передней не дали даже и опомниться ему. «Ступайте! вас князь уже ждет», — сказал дежурный чиновник. Перед ним, как в тумане, мелькнула передняя с курьерами, принимавшими пакеты, потом
зала, через которую он прошел, думая только: «Вот как схватит, да без
суда, без всего, прямо в Сибирь!» Сердце его забилось с такой силою, с какой не бьется даже у наиревнивейшего любовника. Наконец растворилась пред ним дверь: предстал кабинет, с портфелями, шкафами и книгами, и князь гневный, как сам гнев.
Зала заседаний Сената была меньше
залы окружного
суда, была проще устройством и отличалась только тем, что стол, за которым сидели сенаторы, был покрыт не зеленым сукном, а малиновым бархатом, обшитым золотым галуном, но те же были всегдашние атрибуты мест отправления правосудия: зерцало, икона, портрет государя.
Но когда он вместе с присяжными вошел в
залу заседания, и началась вчерашняя процедура: опять «
суд идет», опять трое на возвышении в воротниках, опять молчание, усаживание присяжных на стульях с высокими спинками, жандармы, портрет, священник, — он почувствовал, что хотя и нужно было сделать это, он и вчера не мог бы разорвать эту торжественность.
Когда судебный пристав с боковой походкой пригласил опять присяжных в
залу заседания, Нехлюдов почувствовал страх, как будто не он шел судить, но его вели в
суд. В глубине души он чувствовал уже, что он негодяй, которому должно быть совестно смотреть в глаза людям, а между тем он по привычке с обычными, самоуверенными движениями, вошел на возвышение и сел на свое место, вторым после старшины, заложив ногу на ногу и играя pince-nez.
Все встали, и на возвышение
залы вышли судьи: председательствующий с своими мускулами и прекрасными бакенбардами; потом мрачный член
суда в золотых очках, который теперь был еще мрачнее оттого, что перед самым заседанием он встретил своего шурина, кандидата на судебные должности, который сообщил ему, что он был у сестры, и сестра объявила ему, что обеда не будет.
Зал узловского окружного
суда был битком набит самой избранной публикой, всегда жадной до интересных процессов на пикантной подкладке.
Прокурор в видимом смятении нагнулся к председателю. Члены
суда суетливо шептались между собой. Фетюкович весь навострил уши, прислушиваясь.
Зала замерла в ожидании. Председатель вдруг как бы опомнился.
Что же до того, налево или направо должен был смотреть подсудимый, входя в
залу, то, «по его скромному мнению», подсудимый именно должен был, входя в
залу, смотреть прямо пред собой, как и смотрел в самом деле, ибо прямо пред ним сидели председатель и члены
суда, от которых зависит теперь вся его участь, «так что, смотря прямо пред собой, он именно тем самым и доказал совершенно нормальное состояние своего ума в данную минуту», — с некоторым жаром заключил молодой врач свое «скромное» показание.
На средине
залы, близ помещения
суда стоял стол с «вещественными доказательствами».
— Митя! — завопила она, — погубила тебя твоя змея! Вон она вам себя показала! — прокричала она, сотрясаясь от злобы,
суду. По мановению председателя ее схватили и стали выводить из
залы. Она не давалась, билась и рвалась назад к Мите. Митя завопил и тоже рванулся к ней. Им овладели.
Задолго до появления
суда зала была уже набита битком.
В «Notre Dame de Paris» [«Соборе Парижской Богоматери» (фр.).] у Виктора Гюго в честь рождения французского дофина, в Париже, при Людовике XI, в
зале ратуши дается назидательное и даровое представление народу под названием: «Le bon jugement de la très sainte et gracieuse Vierge Marie», [«Милосердный
суд пресвятой и всемилостивой Девы Марии» (фр.).] где и является она сама лично и произносит свой bon jugement. [милосердный
суд (фр.).]
Наша начинающаяся, робкая еще наша пресса оказала уже, однако, обществу некоторые услуги, ибо никогда бы мы без нее не узнали, сколько-нибудь в полноте, про те ужасы разнузданной воли и нравственного падения, которые беспрерывно передает она на своих страницах уже всем, не одним только посещающим
залы нового гласного
суда, дарованного нам в настоящее царствование.
Надо заметить, что Григорий Васильевич предстал в
залу, не смутившись нимало ни величием
суда, ни присутствием огромной слушавшей его публики, с видом спокойным и чуть не величавым.
Самым интересным был финал
суда: когда приговор был прочитан, из
залы заседания вышел почтенный, профессорского вида старик, сел на лихача, подозвал городового, передал ему конверт, адресованный на имя председателя
суда, и уехал.
За мошенников в
суде стоит, а сам ночью раза по три молиться встает, вот здесь в
зале, на коленях, лбом и стучит по получасу, и за кого-кого не молится, чего-чего не причитает, спьяна-то?
Теперь улица пуста. Она торжественно и радостно горит в блеске летнего солнца. Но в
зале спущены все гардины, и оттого в ней темно, прохладно и так особенно нелюдимо, как бывает среди дня в пустых театрах, манежах и помещениях
суда.
На улице с нею здоровались слободские знакомые, она молча кланялась, пробираясь сквозь угрюмую толпу. В коридорах
суда и в
зале ее встретили родственники подсудимых и тоже что-то говорили пониженными голосами. Слова казались ей ненужными, она не понимала их. Все люди были охвачены одним и тем же скорбным чувством — это передавалось матери и еще более угнетало ее.
Мать, недоумевая, улыбалась. Все происходившее сначала казалось ей лишним и нудным предисловием к чему-то страшному, что появится и сразу раздавит всех холодным ужасом. Но спокойные слова Павла и Андрея прозвучали так безбоязненно и твердо, точно они были сказаны в маленьком домике слободки, а не перед лицом
суда. Горячая выходка Феди оживила ее. Что-то смелое росло в
зале, и мать, по движению людей сзади себя, догадывалась, что не она одна чувствует это.
Этот страх, подобный плесени, стеснявший дыхание тяжелой сыростью, разросся в ее груди, и, когда настал день
суда, она внесла с собою в
зал заседания тяжелый, темный груз, согнувший ей спину и шею.
Первого князь встретил с некоторым уважением, имея в
суде кой-какие делишки, а двум последним сказал по несколько обязательных любезностей, и когда гости введены были к хозяйке в гостиную, то судья остался заниматься с дамами, а инвалидный начальник и винный пристав возвратились в
залу и присоединились к более приличному для них обществу священника и станового пристава.
Сцена представляет
залу заседаний, свойственную кашинско-белозерско-устюженскому окружному
суду. Действующие лица и обстановка поименованы и описаны выше.
Ровно в час самый лихой из судебных приставов возгласил:
суд идет! — и вслед за этим возгласом в
залу выплыли: Иван Иваныч, Петр Иваныч и Семен Иваныч, Но так как они были в мундирах и при цепях, то назывались не Иванами Иванычами, а судьями.
Присяжные выйдут в свою комнату, произнесут: наплевать! — и возвратятся в
залу заседаний
суда с приговором, признающим действия Прокопа не только удовлетворительными, но и должными.
Светел и радостен был Соломон в этот день, когда сидел он на троне в
зале дома Ливанского и творил
суд над людьми, приходившими к нему.
Чтоб приготовил модный он наряд
Для бедной, милой Тирзы, и так дале.
Сказать ли, этой выдумке был рад
Проказник мой: в театре, в пестрой
залеЗаметят ли невинный маскарад?
Зачем еврейку не утешить тайно,
Зачем толпу не наказать случайно
Презреньем гордым всех ее причуд?
И что молва? — Глупцов крикливый
суд,
Коварный шопот злой старухи, или
Два-три намека в польском иль в кадрили!
Лет двадцать назад в Киеве произошел такой случай. Д-р Проценко был приглашен на дом к одному больному; он осмотрел его, но, узнав, что у больного нет средств заплатить за визит, ушел, не сделав назначения. Доктор был привлечен к
суду и приговорен к штрафу и аресту на месяц на гауптвахте. Многочисленная публика, наполнявшая судебную
залу, встретила приговор аплодисментами и криками «браво!».
«Как удивились бы вы, дорогой дядя, увидав вместо полуголого короля, которого мертвецки пьяного после обеда у вас на шлюпке, вы приказали свезти на берег, и вместо нескольких королев, подплывавших к
судну, только одну, одетую со вкусом и принимавшую в тронной
зале, и короля в красивом шитом мундире, побывавшего в Европе, получившего кое-какое образование и правящего своим добродушным народом при помощи парламента.
В
зале окружного
суда идет заседание.
Там
суд помещается на особой эстраде, немного возвышенной над остальной частью
залы.
Публика, наполнявшая буквально битком небольшую
залу заседаний по уголовным делам рязанского окружного
суда, встретила этот приговор взрывом рукоплесканий.
В этом «дворце правосудия», кроме камер судебных следователей и прокуроров всех инстанций, помещается
суд исправительной полиции, апелляционная палата брюссельского округа с многочисленными судебными
залами и канцеляриями, а также высший кассационный
суд Бельгии.
Караулова ждала. Получалось что — то нелепое. В публике говор становился громче, и судебный пристав уже несколько раз строго оглядывался на
залу и поднимал палец. Не то падал престиж
суда, не то просто становилось весело.
Председательствующий сделал распоряжение об удалении публики из
залы. Затем
суд объявил отставного корнета Савина, в силу решения присяжных заседателей, оправданным по
суду, но в виду тяготеющего над ним другого обвинения не освобожденным из-под стражи.
И вот бедная чета, волшебным жезлом могучей прихоти перенесенная из глуши России от богов и семейства своего, из хаты или юрты, в Петербург, в круг полутораста пар, из которых нет одной, совершенно похожей на другую одеждою и едва ли языком; перенесенная в новый мир через разные роды мытарств, не зная, для чего все это делается, засуеченная, обезумленная, является, наконец, в
зале вельможи перед
суд его.
В
залу ведут пять дверей — средняя, прямо против главной входной двери, ведущей с лестницы и парадного подъезда, и по две боковых, крайние из которых выходят в идущий кругом по всему зданию коридор, а дальние, — одна, направо, соединяет с залой заседаний окружного
суда по гражданским делам, а налево — с маленькой уголовной залой.
Большая или так называемая Екатерининская
зала московского окружного
суда была буквально переполнена самой разнообразной публикой.
В
залу в этот момент вошли с одной стороны присяжные заседатели, а с другой подсудимые, сопровождаемые судебными приставами. Когда те и другие уселись, резкий голос третьего судебного пристава, прокричал:
суд идет.
Гиршфельд почти после каждого свидетельского показания давал продолжительные объяснения. Перед тем как дать одно из них касающееся семейной обстановки Луганского, он даже ходатайствовал о закрытии дверей
залы заседания. Ходатайство это было уважено
судом, и публика временно удалена из
залы.
Суд был назначен в клубе, в комнате № 28. Пришел председатель
суда, рабочий-каландровожатый Батиков, старый партиец, коротконогий человек с остриженной под машинку головой и маленьким треугольничком усов под носом. Пришли двое судей — галошница и рабочий из мелового отделения. Народ все валил и валил. Валила комсомолия, шло много беспартийных. Пришлось перенести
суд в зрительный
зал и для этого отменить назначенный там киносеанс.
Зал заседаний калужского окружного
суда был переполнен избранной публикой, среди которой было много лиц, знавших Савина еще до получения им общеевропейской известности.
Маленькая
зала Т-ского окружного
суда не могла вместить всех желавших присутствовать на выдающемся процессе, хотя интерес его много уменьшился, когда узнали, что подсудимая отказалась иметь защитника.
Согласилась Мира, а только, видно, не по нутру было веселому нраву королевы государственными делами управлять, серьезные думы думать, скучные просьбы да жалобы народа выслушивать,
суды судить да заседать с мудрейшими людьми государства. Не по душе такие дела Мире. То ли дело под лучами весеннего солнышка за прытконогим оленем гоняться, то ли дело в вихре веселой пляски по нарядным
залам носиться! Жизнь беспечная, веселая, праздничная манит к себе королеву.
Топот их ног, видимо, вывел из оцепенения оправданную: она подняла голову и обвела
залу недоумевающим взглядом. Несчастная остановила его на своем защитнике — местном присяжном поверенном, назначенном ей от
суда. Последний встал со своего стула, подошел к ней, что-то тихо сказал и подал ей руку.